Сначала я вроде как была собой, и началось всё довольно мирно. Я приехала в какой-то приморский город на недельный отдых, и одновременно (как бы чередуясь во времени, скорее) я была там и одна, и со всей семьёй. Проживала я/мы у какой-то старушки, снимала комнату. Первые дней 5-6 всё было как обычно, только небольшие тревожные звоночки в обществе промелькивали время от времени, а значит, жди беды.
Под конец своего отпуска я одна/с сестрой вспомнила, что не приобрела никаких сувениров — ездила отдыхать, и не купила презентов для родных (которые то были со мной, то не были). И вот тут, пока я начала впервый раз по-настоящему перемещаться по городу, началось что-то типа революции. Что-то захватило власть — как политическую — над обыкновенными жителями, так и ментальную — над жителями со слабой волей. Это стало ощущаться (диктатура всегда ощущается болезненно, как, впрочем, и любые другие перемены к худшему), и одновременно с тем мой персонаж стал деформироваться. Я-персонаж всё больше становился вымышленным мужским персонажем. Но постепенно.
Ну и, коне-е-ечно, каким-то долбаным образом моего персонажа (кем бы я ни была) объявили вне закона.
Когда я попыталась вернуться в квартиру, где жила (то ли за семьёй, но их там не было, то ли за вещами), оказалось, что старушка не выдержала эксперементов над разумом, сошла с ума и вроде как раздвоилась — видите, в этом сне у всех проблемы с идентификацией личности и ощущением самости. Короче, она слетела с катушек, вела себя зловеще, даже еще не замечая меня, убила своего бывшего мужа, запугала молоденькую соседку, которая жалась в углу коридора, а когда увидела-таки меня, я поняла, что она, не раздумывая, сдаст меня властям или попытается убить.
Я попыталась спасти от безумной старухи девушку-соседку, и мне подумалось, что спасаться вдвоём будет выгоднее и безопаснее, но она, видимо, не разделяла моего мнения, так как, как только я вывел(а) её из квартиры, она тут же как оглашенная бросилась бежать вниз по улице, вопя "на помощь!остановите машину, увезите меня кто-нибудь!машину, машину!", и я не успела её остановить, хотя знала, что это не кончится добром: горожане теперь так себя не вели.
Старушка сказала мне напоследок, что я могу убить её, если захочу — жить ей особо незачем, — от чего я отказалась. Тогда она расхохоталась (как сумасшедшая), и заявила, что без транспорта мне из города не выбраться наверняка, меня заловят и казнят. А своё авто — последний вариант спасения — я вроде как разбила, еще давным-давно, так как по глупости не научилась парковаться. Белиберда, ведь у меня даже во сне не было машины. Хотя, там всё и все постоянно находились в одновременном разнящемся состоянии вроде как одна/с кем-то, девушка/парень, пустота/толпа. Значит, я вполне допускаю, что я могла быть и без машины/с машиной одновременно.
Короче, бог с этим, дальше. Дальше я сбежала из квартиры, бросив свои вещи, потому что лишний баласт был мне не нужен, и я оказалсь в толпе этих новоявленных режимщиков и полуроботов, и я должна была выжить среди них, а значит: вести себя как они. И я честно пыталась. Чтобы никаких эмоций на лице, чтобы взгляд невыразительный. Сначала всё шле, как по маслу, а потом кто-то заметил и передал кому-то выше по рации. И я побежал.
Потом, как следствие, начался цикл событий, связанный с моим бегством и попытками вырваться из города (я хотел домой, больше всего на свете я хотел попасть домой). Я убегал, меня пытались поймать, выслеживали, травили. Везло то им, то мне.
Я поджёг какое-то здание, типа городского совета. Они меня подстрелили, а еще загнали в какой-то пролесок, где чуть было не заловили. Красивая темнокожая женщина объявила мне, что это место снабжено какой-то химической фигнёй, благодаря метке которой они потом смогут меня выследить, где бы я ни оказался. В тот раз мне всё-таки удалось сбежать, из парка, через набережную с фонтанами и декоративными форменными кустами. Я старался выглядеть спокойно и презентабельно, но был ранен, и задача была сложна. К тому же, меня пометили этой фигнёй, что тоже не прибавляло оптимизма.
Я пробрался в какой-то букинистический магазинчик, очень непопулярный, но здоровский, и, только надеясь на лучшее, отключился. Когда я пришёл в сознание, оказалось, мне, можно сказать, повезло, так как лавочкой владела женщина, примерно маминых лет, и она была не из поклонниц нового режима. Она меня подлатала, как могла, но заявила, что как только я смогу подняться на ноги — я ухожу отсюда, так как ей не нужны проблемы с властями из-за меня. Но она оказала мне медицинскую помощь, дала кров, не сдала, и я был ей благодарен. Чуть поправившись, я ушёл, чтобы не подвергать добрую женщину опасности.
Начался новый виток игры в "кошки-мышки". Чёртов город, мне никогда было не выбраться оттуда. Ненавижу-ненавижу-ненавижу чужие города. Особенно такие враждебные, сами понимаете.
В итоге меня загнали в ловушку — в каком-то здании, из которого оказалось выбраться не менее трудно, чем из самого этого проклятого города.
После всех тамошних перепетий, я взял в заложницы ту самую женщину, что чуть было не поймала меня в подлеске. Я угрожал, что убью её, если мне не позволят выйти наружу. Моя логика казалась верной: она была одной из начальниц, её жизнь ценилась. Оказалось, не совсем. Нас выпускали, мне удавалось пробираться к выходу, но тут я услашал, как ей же самой в наушник передали приказ, чтобы она позволила мне себя убить или убила себя сама, чтобы силовики могли меня схватить. Я почувствовал, как она напряглась от этого приказа — не хотелось умирать. Она одновременно (опять это состояние!!) почувствовала и смирение, и сопротивление. Но я не убийца. В коридоре, куда мы успели пройти, я оттолкнул её от себя и показал в направлении её людей, сказав, что, вроде, как от заложника, от неё не так много пользы. Пусть уходит — спасёт свою жизнь, — а я сам как-нибудь выбирусь отсюда. Она опешила, и странно долго на меня смотрела. А я, пока бежал вперёд, всё гадал, как её теперь служить прежним боссам, зная, что они ни в грош не ставят её жизнь.
В конце концов, меня загнали, вы не поверите, и смешно и глупо, в туалете. Просторное помещение с кучей кабинок. Общую дверь, которую я запер за собой, чтобы дать себе время обдумать план отхода, им было бы легко выломать, если бы они уже знали, что я здесь. Но так, пока они искали, где я спрятался, у меня была фора.
И я нашел только один способ выбраться: небольшие окна. Я выбил цветное стекло, но оказалось, что сама комната на этаже, вроде полуцокольного, и эти окна как раз на уровне земли, а значит, с наружней стороны закрывались идиотскими металлическими решётками.
Но тут оказалось (иногда так клёво, что сон — всего лишь сон, и не нуждается в дополнительных реалистичных обоснуях), оказалось, что с той стороны книжница из лавки, которая в своё время спасла меня, помогает мне и теперь: привела своего мужа, и тот каким-то дюжим сварочным аппаратом расплавил решётки. Оба они помогли мне выбраться наружу (хотя сложнее всего было войти в формат рамы плечами — я, вероятно, был парнем немаленьким, и неуместно широкоплечим; если бы к тому моменту я всё еще была бы я-персонажем, то подобных проблем не возникло бы). Ненавижу где-то застревать, но мы с этим справились совместными усилиями.
Тут появилась та красавица, и спервы супруги испугались, что теперь всем крышка, и мне, и им, но я почему-то не сомневался в хорошем исходе данной ситуации. Я улыбнулся ей. А она молчком вывела откуда-то из-за угла здания свой (типа полицейских) мотоцикл. Оба мои помощника обрадовались, что женщина на моей стороне, и что теперь у нас есть средство передвижения. Мы проследили, что они выбрались беспрепятственно, чтобы вернуться к себе в магазинчик — они решили, вроде как, вести оттуда диверсионную по отношению к новой диктатуре деятельность, — а сами поехали на мотоцикле (было классно: и чувствовать, что уезжаешь из этого жуткого места, и — когда красивый человек, которому можно верить и который стал безоговорочно доверять тебе — ведь ты спас его жизнь в ущерб своей — обнимает тебя за талию и прижимается к спине).
Потом я проснулась, потому что пришёл мой племянник и стал петь какую-то песенку громко мне в самое ухо. Так я и не увидела: выбрались мы в итоге или нет.
Сон был выматывающий, но не самый плохой, по многим пунктам. Хотя слежка, травля и прочее над героями, которыми я являюсь, мне страшно не нравятся.