...Наслаждение катастрофой - составная интеллекта...
Находиться в здании было невыносимо.
Выйдя наружу, я оказалась в компании таких же, как я, людей, пришедших по необходимости, но не выносящих нервозного настроения очередности. Ведь что-то такое было в тамошней общей подавленности, будто наполнявшей воздух. Намеренно не обращая внимания на легко одетых и большей частью предсказуемо курящих "братьев по несчастью", я принялась протаптывать бисектрису воображаемого треугольника, бесцельно уставив взгляд в небо, пока не осталась в одиночестве на серой, кое-как асфальтированной площадке, на промозглом ветру, разносящем отчетливый запах завтрашней осени. Время от времени сверху по логичной траектории падали скупые капли дождя, который с очевидной периодичностью шел с самого утра из светлых низких туч, что плыли по небу с ленцой, свойственной животным, медленно впадающим в долговременную спячку.
Моё терпеливое наблюдение было вознаграждено непродолжительным рядом коротких вспышек молний и парой отрывистых, далёких громовых раскатов, заставивших моё сердце испуганно пропустить положенный удар, прежде чем снова пуститься в привычном ритме. Это напомнило мне о том, что детский страх мой быть неожиданно застигнутой грозой, всё еще вполне реален: сколько бы лет ни минуло, но чтобы заставить меня трепетать, не нужно было идти на крайности — хватало и элементарного, не поддающегося контролю природного явления. Хотелось бы утверждать обратное, но я не особенно приучена лгать. По крайней мере, самой себе.
Минут через десять я почувствовала, как холод сковывает мои руки, пробираясь вверх от кисти, по запястью, к локтю, и выше, перепрыгивая с предплечья напрямую к шее. Этот неожиданный холод. Именно им мой город решил попрощаться с летом.
Натянув рукава надетого под куртку свитера, сделанного из эластичной черной ткани, до самых кончиков замерзших пальцев, я порадовалась про себя, что сообразила одеться "не по сезону", как заявляли жизнерадостные посредники синоптиков, выступающие по телевидению и легковерно обещавшие той части человечества, что жила в этой крохотной точке земного шара, теплую солнечную погоду после обеда, сразу после утренней случайной мороси.
Выйдя наружу, я оказалась в компании таких же, как я, людей, пришедших по необходимости, но не выносящих нервозного настроения очередности. Ведь что-то такое было в тамошней общей подавленности, будто наполнявшей воздух. Намеренно не обращая внимания на легко одетых и большей частью предсказуемо курящих "братьев по несчастью", я принялась протаптывать бисектрису воображаемого треугольника, бесцельно уставив взгляд в небо, пока не осталась в одиночестве на серой, кое-как асфальтированной площадке, на промозглом ветру, разносящем отчетливый запах завтрашней осени. Время от времени сверху по логичной траектории падали скупые капли дождя, который с очевидной периодичностью шел с самого утра из светлых низких туч, что плыли по небу с ленцой, свойственной животным, медленно впадающим в долговременную спячку.
Моё терпеливое наблюдение было вознаграждено непродолжительным рядом коротких вспышек молний и парой отрывистых, далёких громовых раскатов, заставивших моё сердце испуганно пропустить положенный удар, прежде чем снова пуститься в привычном ритме. Это напомнило мне о том, что детский страх мой быть неожиданно застигнутой грозой, всё еще вполне реален: сколько бы лет ни минуло, но чтобы заставить меня трепетать, не нужно было идти на крайности — хватало и элементарного, не поддающегося контролю природного явления. Хотелось бы утверждать обратное, но я не особенно приучена лгать. По крайней мере, самой себе.
Минут через десять я почувствовала, как холод сковывает мои руки, пробираясь вверх от кисти, по запястью, к локтю, и выше, перепрыгивая с предплечья напрямую к шее. Этот неожиданный холод. Именно им мой город решил попрощаться с летом.
Натянув рукава надетого под куртку свитера, сделанного из эластичной черной ткани, до самых кончиков замерзших пальцев, я порадовалась про себя, что сообразила одеться "не по сезону", как заявляли жизнерадостные посредники синоптиков, выступающие по телевидению и легковерно обещавшие той части человечества, что жила в этой крохотной точке земного шара, теплую солнечную погоду после обеда, сразу после утренней случайной мороси.