...Наслаждение катастрофой - составная интеллекта...
Название: Whoever I sang for /Кому бы я ни пел…
Автор: LittLe_firefLy aka Dean*L*firefly aka Dina_Dali aka TahiraDean
Пейринг: Klaine, односторонний SeKurt, плюс несколько побочных (Sugar/Rory, Finchel, Samcedes, Karley, Brittana, etc)
Рейтинг: R (за лексику иногда и мрачные события).
Жанр: Romance, hurt/comfort, drama, недо-Darkfic, POV Курта, отчасти mystery
Статус: в процессе
Размер: планируется maxi
Предупреждения: смерть персонажей. И огромное, огромное AU, в связи с чем возможен если не ООС персонажей, то уж наверняка – места, где разворачиваются события.
От автора: 1) товарищи СеКуртеры-Куртбастиановцы, если вы тотально в этом пейринге, то данный фик к прочтению не рекомендую, ибо у меня здесь у них не самые, гм, удачные отношения. 2) товарищи Клейнеры, коллеги по шипперству! Этот пейринг здесь центральный, вам просто нужно подождать пару глав сюжетного развития, чтобы пришло к этому. Но не сомневайтесь: Клейн навсегда ^_^
Обложка: безграничное спасибо Ирине Алфеевой
Пролог. Sweet dreams
(Мне не по себе)http://d-l-f.diary.ru/p183466625.htm
1 глава. A night like this
(Всё началось)http://d-l-f.diary.ru/p183597918.htm
2 глава. You'll be mine
(Позволь этому случиться)
(Мне не по себе)http://d-l-f.diary.ru/p183466625.htm
1 глава. A night like this
(Всё началось)http://d-l-f.diary.ru/p183597918.htm
2 глава. You'll be mine
(Позволь этому случиться)
Читать 2 главуВоскресное утро было выжидающе спокойным. Несмотря на короткое время сна, я всё равно чувствовал себя относительно отдохнувшим. Моё без того хорошее настроение приподнималось при каждом взгляде, случайно брошенном на мой роскошный букет. Тот занял почётное место в красиво изогнутой вазе (найденной среди уценённых товаров крохотного магазинчика в районе Рыбацкой пристани1) прямо по центру журнального столика части комнаты, что гордо именовалась «спальней», но на деле была огорожена от остального пространства чисто номинально.
Я напевал, пока приводил себя в порядок, готовил незамысловатый завтрак и составлял планы на предстоящий выходной.
Примерно к полудню позвонил Финн.
Брат звучал взволнованно, но, к счастью, не обеспокоенно; он неловко запутался в словах вступления, прежде чем перейти к основной теме разговора, ради которой, собственно, и состоялся этот звонок. Я просто ждал, давая парню выговориться. В итоге моё терпение было вознаграждено.
- Короче говоря, Курт, тут такое…мы переезжаем!
- Прежде чем я выдам какую-то реакцию, ты должен уточнить пару деталей: кто «мы», «переезжаем» куда и каковы причины?
- «Мы» это я с Рейчел, – тут же ответил Финн радостным тоном. – Видео с её выступлением – помнишь, мы снимали, как она поёт “Don’t rain on my parade”, ты ещё сказал, что она переусердствовала с размахиванием руками? – так вот, она же разослала его каким-то представителям, и – прикинь! – недавно ей ответили положительно!
- Вау! – искренне восхитился я. – Это просто…шикарно! Что это будет?
- Лучше присядь. Её пригласили в Лос-Анджелес, на съёмки какого-то музыкального сериала. Знаешь, типа «Школьных мюзиклов»2, только гораздо дольше. – Затем голос Финна преисполнился особенной значительности и гордости, словно он говорил о собственном достижении. – Главная роль!
- Невероятно здорово, Финн!
- Да, чувак! Мы тут все ею гордимся. Это же TV! Рейчел хлопнулась в обморок, когда ей перезвонили из офиса съёмочной студии и сказали, что искали как раз её для этого проекта. Я думал, она пролежит в счастливой коме до самого дня переезда.
- И когда вы перебираетесь?
- В течение месяца мы подыскиваем вариант для проживания там и заканчиваем свои дела здесь: продаём квартиру, забираем документы из университета, морально готовим предков.
- Ох ты ж, точно! – спохватился я. – Как папа отнёсся к тому, что ты тоже решил бросить учёбу?
- Ну, я сперва побаивался, что Берт проклянёт меня, когда я скажу, что повторяю твой трюк. Да и мама могла оказаться против. Поэтому я взял с собой Рейчел для объявления этой новости. Она начала трещать с самого порога о больших шансах, счастливой судьбе, возможностях мегаполиса, так что родители даже не успели опомниться, как уже радовались за наш отъезд, будто это была их собственная идея. – Легкомысленно ответил брат. Я улыбнулся: зная Рейчел, не удивляло, что она провернула такое.
Эта девушка всегда добивалась, чего хотела.
Наверное, в самом начале, она именно этой чертой мне и понравилась: мы вместе поступили на литературоведение в Колумбусе, но среди всех моих сокурсников она казалась самой яркой и амбициозной. Своего рода, ровня мне. Когда я узнал, что Рейчел тоже певица, к тому же, единственный ребёнок весьма достойной гомосексуальной пары, я буквально в неё влюбился. И это было взаимное чувство – мы сдружились моментально. Не последнюю роль в этом процессе сыграло и то, что девушка ещё и всерьёз запала на моего брата, как только я их познакомил.
При всех её недостатках (например, излишней склонности к мелодраматизму, эгоцентризме и желании всем и всеми руководить), в Рейчел было множество положительных качеств, из-за чего простоватый, но добрейшей души Финн ответил на её чувства довольно быстро.
Я был совершенно не против их отношений, перетёкших в помолвку и совместное проживание, не успел никто и глазом моргнуть. В конце концов, Рейчел Берри была замечательным человеком и отличным другом. Если кто-то и мог сделать моего брата счастливым и стать частью нашей семьи, то это она.
- Вот, – продолжил Финн. – Куда сложнее пришлось с её отцами. Они жутко боятся за неё по тысяче разных причин, начиная от того, что я не смогу достаточно хорошо заботиться об их дочери, находясь так далеко от их контроля, и заканчивая возможностью, что Рейчел слетит с катушек в «развратном мире» Голливуда. Так что с мистерами Берри нам ещё предстоит поработать. Так Рейчел сказала, по крайней мере. Кстати, хотел спросить. Вы, геи, все такие нервные, если дело касается ваших детей? – поинтересовался парень, и я фыркнул:
- Во-первых, как я могу знать: у меня, если ты не обратил внимания, нет детей. А во-вторых. Мне показалось, или только что я услышал очередное безбожное обобщение, хм?
- Ладно, ладно, чувак, извини, не подумал. – Финн тут же пошёл на попятные.
- Значит, через месяц вы будете уже в Лос-Анджелесе? – вернулся я к изначальной теме, мечтательно.
- Да, чтобы Рейчел могла приступить к съёмкам.
- Я почти завидую вам. Мне иногда безумно жаль, что я всего один, а не десяток, потому что я хотел бы быть в нескольких местах одновременно.
- Иисусе, десять Куртов Хаммелов! Дрожи, Америка.
- Ха, ха, очень смешно.
- Да ладно. – Миролюбиво рассмеялся Финн, а затем, несколько стесняющимся тоном, продолжил. – Ну, во всяком случае, ты можешь приехать к нам в гости в любое время и на любой срок, как только мы осядем на новом месте. Мы будем рады тебе, братишка.
- Спасибо за предложение, я обязательно воспользуюсь им! К слову сказать, – вдруг сообразил я, – а чем в Эл-Эй собираешься заниматься ты, пока твоя звёздная невеста будет блистать перед камерами?
- Оу, ну, я думал, я смогу поработать официантом, или кем-то в этом роде, пока не появится и мой шанс.
- Погоди, официантом?
Это была самая несусветная нелепость, которую я только слышал в жизни. Финн – неуклюжий очаровательный медвежонок – официант? Несчастно то заведение, где он решится работать.
- Да. А что такого?
- Но…почему?
- Курт, не будь таким глупеньким: все начинающие актёры, перед тем как попасть на экраны, подрабатывали официантами во всяких забегаловках. Это всем известно – почитай любое интервью!
Ещё и очень доверчивый медвежонок, надо заметить.
- Финн. – Аккуратно начал я. – Не хотелось бы тебя разочаровывать… Окей, слушай… В общем, а ты уже обсуждал этот вариант с Рейчел?
- Гм, нет ещё.
- Так ты обсуди. Я уверен, она поможет тебе прийти к верному решению. – «Рейчел Берри ни за что в жизни не допустит, чтобы её жених ‘подрабатывал в забегаловке’».
- Ладно. Наверное, ты прав.
- Я всегда прав, прими как данность.
Ещё какое-то время мы обсуждали предстоящий молодым людям переезд, затем Финн подробнее рассказал мне о том, как поживают родители (я не гостил дома с самого рождества, и последний раз созванивался с отцом целую неделю назад) и наши общие знакомые.
Затем беседа постепенно сошла на нет, и мы, взаимно довольные, распрощались. Но не успел я переключиться на что-то ещё, как мой телефон снова заиграл мелодию входящего вызова.
- Привет, Шугар.
- Не спишь, Пирожочек?
Я глянул на круглые часы, висящие над дверным проёмом прямо напротив диванчика, где я расположился. Шёл второй час дня.
- Нет, уже давно нет. Ты что-то конкретное хотела, когда звонила, или просто чтобы поболтать?
- Я по делу. – Ни секунды не задумываясь, ответила мне подруга уверенно. – Ты занят вечером?
- Я…
- Потому что, если занят, то отмени свои дела: я сказала моему Стэну, чтобы не ждал меня сегодня, и позвала Юник. Она согласилась устроить небольшие посиделки, так что мы придём к тебе примерно после пяти. И останемся на ночь.
- Спасибо, что хотя бы в известность поставили. – Я покачал головой. – А почему вдруг именно сегодня? Есть какой-то повод?
- Конечно, нет: неужели твои лучшие друзья не могут прийти к тебе просто так? – Шугар немного помолчала, и я не давил. Она тут же выправила себя сама, безо всякого понукания. – То есть, ладно: я выложила Юник про тебя и Себастьяна, и она захотела лично выведать у тебя подробности. А я сказала, что если она не будет нарушать запрет на применение пыток при допросе, то я с удовольствием присоединюсь к беседе. Будет весело, Курт! Посидим, послушаем музыку, поболтаем о сердечных делах, всё такое.
- Боже, – протянул я. – Ещё ничего не случилось, а вы уже себе чёрт знает что напридумывали.
- Не дуйся. Мы просто переживаем за тебя, мы обе. У тебя так давно не было…нормальных отношений. – «Строго говоря, у меня их никогда не было», поправил я мысленно, против воли несколько мрачнея. – Ну, таких, при которых тебе не приходилось бы вносить за парней залоги. Или увозить их, едва стоящих на ногах, с вечеринок. Или натыкаться на их «эксперименты» с посторонними парнями, приходя не вовремя.
- Мило с твоей стороны напомнить обо всём этом. Ты просто сделала мой день.
- Нет, пожалуйста, послушай, что я хочу сказать. Себастьян…мне показалось, он какой-то другой. Не знаю, хороший или плохой, но другой. Не такой, как остальные ребята, с которыми тебе доводилось встречаться. И если он – твой шанс, то мы с Юник желаем помочь тебе обрести своё счастье.
- Я знаю, милая, спасибо. – Отозвался я. Это был трогательный момент, пока, переключившись за секунду, как ей свойственно, Шугар ни выдала жизнерадостно:
- И, в конце концов, у нас сегодня заслуженный выходной, а завтра нам выступать только вечером, так что мы устроим отличный междусобойчик! О! Я захвачу бутылку вина! А лучше две. Или три. Нас ведь будет трое, логично иметь три бутылки, правильно?
- Сомневаюсь, чтобы это было хорошей идеей…
- Тогда четыре, замётано!
- Шугар!
- Что?
- Ничего. Можешь принести хоть целый ящик, я всё равно не собираюсь пить больше одного бокала. Уяснила?
- Конечно-конечно, как скажешь. Один бокал.
Она слишком быстро согласилась. У них с Юник наверняка был на уме план втянуть меня в своё развлечение. Когда эти двое работали, как команда, ничто не могло устоять перед их настойчивостью.
Может, Юник надеялась, что в подвыпившем состоянии я разболтаю ей больше, чем в трезвом? В таком случае, она жестоко просчиталась: мне, в сущности, нечего было пока разбалтывать.
- Ну, да. – Подозрительно сказал я. – И, уверен, Стэн был просто в восторге от твоих затей. – Шугар промолчала в ответ на моё ироничное предположение, из чего я сделал вывод, что её последний бой-френд, скорее всего, в очередной раз обвинил во всём наше с Юник тлетворное влияние на девушку, так что я решил не развивать эту тему. В конце концов, обсудить, какой Стэн гад и скрытый гомофоб, мы успеем, когда она с ним расстанется – а этот момент, я предчувствовал, был уже не за горами.
- Кстати, Шугар, у меня хорошие новости из Огайо. Финн звонил мне, рассказал кое-что потрясающее о них с Рейчел…
- Они решили провести церемонию в аквапарке? Они уже разводятся, так и не женившись? У них будет тройня??
- Что?.. Нет! «Нет» на все твои вопросы. – Я яростно замотал головой, чтобы подчеркнуть всю глубину отрицания, словно бы собеседница могла меня увидеть и проникнуться. – И нет – я ничего тебе сейчас не расскажу. Всё вечером. – Моя загадочность лишь подогрела интерес Шугар, которая чуть ли ни заскулила на той стороне, умоляя меня сжалиться. Но я был непреклонен. – Вечером. И, можешь мне поверить, это грандиозно!
- Ты не имеешь права дразнить меня, не договаривая! – возмутилась девушка. – Жестокий, жестокий Яблочный пирожок.
- Ещё раз назовёшь меня так – я тебе вообще больше в жизни ничего не расскажу, – пригрозил я, прежде чем отключиться.
Однако, буквально мгновение спустя, трель звонка снова заиграла.
- Шугар, я же сказал, что не собираюсь раскрывать детали…
Приятный женский голос, перебивший меня, был мне знаком и точно не принадлежал моей чрезмерно любопытной подружке.
- Э-э, мистер Хаммел, это Шелби Коркоран. Вы заняты? Я могу перезвонить позже.
- О, нет-нет, что Вы, мисс Коркоран. Просто мой предыдущий звонок завершился всего секунду назад, и я даже не посмотрел на определение номера, отчего принял Вас за другую. Я совершенно свободен для разговора с Вами.
- Хорошо. Я беспокою Вас в связи с приближающимся концом месяца. Вы ведь помните об оплате, мистер Хаммел? – весьма корректно поинтересовалась домовладелица. Конечно, я помнил. О чём поспешил заверить её.
- Разумеется. Я получу свои деньги уже завтра, в понедельник, и выплачу Вам сразу же. Как всегда, мэм. – Я пытался прозвучать максимально улыбчиво, чтобы Шелби услышала это. Судя по голосу, она всё-таки улыбнулась мне в ответ, говоря:
- Да, мистер Хаммел, как всегда. Вы один из самых надёжных моих квартиросъёмщиков. Но Вы же понимаете: все эти звонки, напоминания, назойливость – это часть моей работы. Я должна капать на мозги своим жильцам, чтобы они не расслаблялись и исправно платили мне.
- Это ясно как день, мисс Коркоран. – Быстро согласился я. – А как, к слову, поживает Бет? У неё всё хорошо? – женщина не успела ответить, потому что в этот самый момент, где-то на заднем плане, раздался истошный детский плач.
Шелби быстро извинилась и отключилась, чтобы откликнуться на зов. Судя по всему, её дочурка Бет требовала большого внимания.
Девочке было уже четырнадцать месяцев, она выглядела, как воплощённое в человеческую форму очарование, и имела пугающе сильные лёгкие: её вопли, кажется, заставляли стёкла трескаться.
Бет являлась поздним ребёнком своей матери – поздним и единственным. Насколько я мог судить со слов соседей, Шелби диагностировали бесплодие ещё во времена юности, и с тех пор все её отчаянные попытки забеременеть ни имели успеха. Так что, относительно недавнее появление на свет Бет было самым настоящим чудом. Не удивительно, что Шелби относилась к своей дочери, как к величайшему сокровищу.
И это было правильно, знаете. Матери должны любить своих детей. Что бы ни случалось. У меня имелись свои основания полагать, что даже смерть не была достаточной преградой, чтобы помешать материнской любви.
* * *
- …должен дать, чёрт возьми, честное слово, что мы с крошкой Шугар будем подружками на свадьбе! – весьма эмоционально подвела итог Юник; после всего выпитого ею вина, она запиналась на некоторых словах, однако, упрямо продолжала гнуть свою линию, несмотря на мои просьбы мыслить здраво и не забегать НАСТОЛЬКО вперёд. – Дай нам слово, Курт, дай его нам!
- Дай слово, Курт, дай! слово! Дай! слово! – вторила ей Шугар, размеренно прыгая на диванных пружинах и, судя по блаженному, начисто отсутствующему взгляду, уже совершенно не понимала, о чём идёт речь. – Дай! слово…
Она успела выпить даже больше, чем Юник. И если вторая девушка имела более крепкий организм, чтобы ещё хотя бы пытаться бороться с опьянением, то восприимчивая и слабенькая Шугар давно уже перестала контролировать свои действия и язык.
- Какие же вы шумные, – пожаловался я.
Самый трезвый в компании, браво. Я решился всего на четыре бокала вина (да помню я, что планировал выпить лишь один, ну так что же – забросайте меня камнями теперь!): за Себастьяна, за будущее Рейчел, за любовь и даже за Лос-Анджелес. И, после всего, мне единственному не было весело. Нет. У меня стучало в висках, бессистемные вопли Шугар и настойчивая трескотня Юник заставляли мои мозги кипеть, и разочарование из-за того, что я вчера всё-таки не решился заговорить с Себастьяном, стало внезапно уж очень сильным.
Так что, жалобы – это как раз то, чем я успешно занимался в данный момент.
- Почему он не оставил мне свой номер? – ныл я, буквально тыча Юник в лицо запиской от вчерашнего поклонника. – Он успел написать все эти красивые слова для меня, но не нашёл времени чиркнуть ещё и пару цифр? Ну как же так?
- Как! же! так! – подхватила Шугар неожиданно звонко, снова подпрыгивая на диване в такт своему скандированию.
- Неужели я не стою номера телефона? – вконец расстроено поинтересовался я. Юник приобняла меня за плечи, вздохнув:
- Больше того, Курт: ты стоишь даже адреса и банковского ПИН-кода!
- Во-от. О чём и речь. Я же восхитительный! – воскликнул я убеждённо, но затем мой энтузиазм угас. – Как видно, не для Себастьяна.
Юник нахмурилась:
- Не неси чуши. Я слышала, что говорила Шугар: он глаз с тебя не сводил. И я видела…чёрт, я прямо сейчас вижу цветы, которые он подарил тебе после двух часов косвенного знакомства, – девушка порывисто указала своей пухлой холёной ручкой в направлении журнального столика. – Они непередаваемо хороши. И то, что он написал тебе – тоже значит немало, поверь мне. Кстати, именно из-за всего вышеперечисленного, ты и обязан дать мне слово, что я буду в числе твоих подружек на вашей фееричной и крышесносно дорогущей свадьбе!
- Да какая свадьба, Юник?? Я даже фамилии его не знаю. А он, вероятно, пребывает в заблуждении, что меня так и зовут: «Ангел». Если только, – я с сомнением поднял глаза на всё ещё прыгающую возле нас по свободной трети дивана Шугар в её светло-бежевой пижаме с кроликами, – эта недоделанная Мата Хари3 ни выдала ему личную информацию обо мне, пока должна была собирать какие-то факты про него.
Моя темнокожая подруга только покачала головой (что могло иметь, в сущности, какое угодно значение) и крепче прижалась к моему боку.
И у Шугар, кажется, кончилась «зарядка», потому что она прекратила, наконец, свои прыжки и невесомо опустилась рядом со мной с другой стороны. Привалившись к моему левому плечу, девушка мирно засопела. Внезапно наставшая – практически полная – тишина успокоила мою наметившуюся головную боль, мне стало спокойно и тепло.
Пьяные и довольные, девушки задремали, а я сидел между ними, чувствуя себя защищённым и нужным, и мне подумалось: отец был неправ. Выговаривая мне за поспешный побег из Колумбуса, он выразил несколько аспектов своих переживаний. И хотя некоторые, действительно, касались лишь учёбы и карьерных перспектив, большая часть упиралась в то, что он волновался: в огромном мегаполисе, новом для меня, я окажусь совсем один, уязвимый, бестолковый, растерянный.
Так вот, папа ошибся.
Я никогда не был один. Помимо бесценной поддержки семьи и обретённых в университете приятелей, у меня всегда была Шугар, значение которой я уже освещал ранее.
Затем, буквально через две недели после переезда, я практически случайно свёл знакомство с ещё одной абсолютно неадекватной и АБСОЛЮТНО ФЕНОМЕНАЛЬНОЙ личностью – Юник Адамс.
Появившаяся на свет в своё время в провинциальном городке мальчиком Уэйдом из среднестатистической семьи, Юник не смирилась с несправедливым положением вещей. Она позиционировала себя иначе, чем была обречена являться по рождению. Даже без поддержки родителей, которые воспринимали истинную сущность сына достаточно неодобрительно и почти в голос порицали транссексуализм, выходящий, так сказать, за пределы стен дома, Юник, обладая решительным и сильным характером, сумела обрести собственное Я и правильно поставить себя в окружающем мире.
На момент нашего знакомства, Юник Адамс уже два года как состояла одной из трёх управителей коммерческой организации, занимающейся устройством вечеринок и приёмов. Сама девушка, с её харизмой, находчивостью и шикарным голосом, также являлась и ведущей, которая на подобных мероприятиях бывала необходима. Юник была лучшей в своём деле: заражала потрясающей энергетикой любую толпу, приносила праздник с собой всюду.
Она очень привязалась к нам с Шугар. Первое время, пока мы адаптировались к переменам в нашей жизни, Юник помогала нам освоиться в Сан-Франциско. Именно благодаря её рекомендациям мы время от времени выступали в элитных заведениях. И из-за неё мы нашли постоянную работу в “Irish cream”. Рори, правда, немного побаивался напористости Юник, которую знал уже пару лет. А ещё он до сих пор даже не догадывался, что биологически наша блистательная мисс Адамс оставалась мужчиной. Жизнь такая непредсказуемая штука, правда?
Юник обожала яркие наряды и чёрные парики; она умела накладывать макияж лучше, чем это делало большинство знакомых мне девушек по рождению; она была скандально-громкой, говорливой и проницательной. Я искренне любил её.
И я готов официально признать: возможно, мне не особенно везло в личной жизни, но вот касательно вопроса дружбы я всегда был счастливчиком. Самые близкие мои люди были прекрасны, даже если иногда перебирали с вином, как Шугар. Или пытались превзойти меня в пении, как Рейчел. Или использовали язык сплошного нахальства вместо нормальной человеческой речи, как Китти.
Н-да. Мои друзья, при всех их недостатках, имели щедрые души и сопереживающие сердца. Возможно, самым лучшим одолжением, что я только мог оказать им в жизни, было избавить их от моего общества. Дальше от Курта Хаммела – дальше от проблем.
Как бы то ни было, без четверти девять вечера того воскресенья, едва я только смог расслабиться, меня вспугнул очередной телефонный звонок. На этот раз, чтобы не попасть впросак, как было с Шелби, я внимательно прочёл имя звонившего на дисплее. Рори. Чего от меня так поздно в мой заслуженный выходной было нужно Рори?
Именно это, собственно говоря, я у него с ходу и спросил.
Тот – намеренно отчётливо проговаривая каждое слово – ответил мне не вполне уверенным тоном человека, который боится, что в его просьбе будет отказано, но имеет решимость идти до конца в уговорах:
- Курт, мне нужно одолжение. Не бесплатно, конечно. Ты получишь дополнительные деньги к обычному гонорару, свой процент с сегодняшнего выступления.
- Но у меня нет сегодня выступления, нынче вечер Марли. – Напомнил я, несколько удивлённо.
- Да, и именно в этом суть моей просьбы к тебе: ты должен выступить сегодня, вместе с Марли. Ты сможешь? Пожалуйста, окажи мне такую услугу. Мне обещали невероятную плату за твой сегодняшний выход на сцену, а ведь нам обоим деньги будут не лишними.
- Что правда, то правда.
- Заказчик очень настойчив, он действительно хочет услышать тебя сегодня, судя по сумме, которую он предложил. Пожалуйста, Курт. Соглашайся. Марли не против.
Я отозвался как-то совершенно автоматически:
- Окей, дай мне полтора часа; я буду на месте, только приведу себя в порядок.
И ещё зачем-то кивнул.
Рори коротко поблагодарил меня, что я так выручил его, учитывая, что сегодня был мой свободный день и меня вызвали в последнюю секунду, а затем он отключился. Я отнял телефон от уха, выпутался из объятий подруг и встал на ноги, чуть покачнувшись на миг из-за резкого подъёма. Даже то лёгкое опьянение, что я ещё чувствовал прежде, сошло моментально.
Мой взгляд сам собой метнулся в сторону охапки идеальных роз в вазе, когда я произнёс удивлённо:
- Это ведь ты, да? Кто ещё это может быть, кроме тебя?..
«Скоро увидимся», он написал. И действительно подразумевал это. Себастьян немного застал меня врасплох этим открыто демонстрируемым намерением тратить свои деньги (и чёрт с тем, что у него их явно куры не клевали, не в этом дело), чтобы только увидеть меня – официальным способом. Через моего начальника, через согласие на выступление, через новый выход на весьма небольшую эстраду клуба, чтобы исполнить пару песен. Через уважение ко мне.
Может, это и была часть того неизвестного мне плана (на наличие коего я так рассчитывал), благодаря которому парень собирался доказать мне, что он, в самом деле, хочет меня. Довольно неплохое начало, будь оно так.
- Курт? – сонно окликнула Юник, отвлекая меня. – Ты разговариваешь с цветами? Даже Шугар так не развезло, а ведь она выпила куда больше, чем ты.
Она поёрзала немного на диване, пытаясь устроиться комфортно в моё отсутствие, и прижала к себе другую девушку, которая так и не проснулась.
- Нет, я…не обращай внимания. Я полностью трезв. Теперь-то уж точно. – Отверг я подозрения на моё состояние, усмехаясь. – Мне нужно будет сейчас уехать. Угадай, куда и зачем?
- Не томи, – Юник, явно заинтересовавшись, шире открыла свои пронзительно-чёрные глаза, из которых практически полностью исчез даже намёк на былую сонливость.
- В клуб. Я сегодня не запланировано работаю. Клиент оплачивает моё выступление. Я думаю, это Себастьян.
- А-а, – протянула девушка. Её улыбка стала озорной: – Мистер Маркиз купил тебя, да?
- Что ты имеешь в ви... НЕТ! – возразил я эмоционально.
- Чего ты вопишь?
- Мне не понравилось, как это звучит. Никто меня не покупал – я не выставлен на продажу, вообще-то.
- Извини, – всё ещё улыбаясь, признала Юник, глядя, как я продолжал морщиться, даже перестав произносить эти неприятные вещи. – Но выглядело чертовски похоже, что ты, вроде, не против. Если это будет он. Или я ошиблась?
- Мне всё равно не по душе выбранный тобой термин. «Купил». Как будто я вещь. А я не вещь. – Сконфуженно отозвался я.
- Ладно, твой вариант?
- Гм… «Заказал»? Я практически нищий артист, я зарабатываю тем, что выступаю, когда меня нанимают.
- Нанимают, ну да. Твой-то термин сейчас совсем не прозвучал похоже на базовый принцип проституции, разумеется. – Фыркнула Юник, и я, ещё раз провертев в голове собственные слова, вынужден был признать, что она в чём-то была права. Чёрт возьми.
- Окей, я не намерен продолжать эту тему, – заявил я максимально высокомерно, заставив собеседницу засмеяться. – Я опаздываю, у меня, видишь ли, работа.
- И ни разу не свидание. – Закивала Юник, пытаясь сдерживать всё ещё рвущиеся наружу смешки.
- Ни разу. – С достоинством подтвердил я, прежде чем скрыться за ширмой, расположенной в одном из углов квартиры. Здесь же стояло зеркало во весь рост и наиболее компактный и одновременно ёмкий вещевой комод, какой я только сумел раздобыть (один из малочисленных предметов мебели, что был приобретён, непосредственно, мной лично), вмещая в себя великое множество одежды, к которой у меня имелась слабость.
На частые обновления содержимого этого комода уходила львиная доля моих доходов. Но оно того стоило. Я всегда выглядел великолепно.
Сегодня, однако, с выбором наряда были очевидные проблемы, потому что меня неожиданно перестало устраивать то, что имелось в моём распоряжении. Как я ни пытался скомбинировать выходной вариант, который смотрелся бы достаточно небрежно, чтобы не заподозрить меня в слишком больших ожиданиях, и, в то же время, достаточно шикарно, чтобы сразить наповал, - у меня, кажется, ничего не выходило.
Мне уже давно нужно было выезжать, если я собирался успеть к оговоренному сроку, но дело не двигалось с мёртвой точки, и я был близок к отчаянию.
- Что ты там копаешься? – наконец, поинтересовалась Юник.
- Мне нечего надеть. – Признался я неохотно. – Пристрели меня за банальность, но это именно так: совершенно нечего.
- Знаешь, для парня, у которого намечено что угодно, но НЕ свидание, ты слишком щепетилен к выбору одежды.
- Конечно, продолжай. Это ведь так забавно, когда у людей проблемы. Насмехайся дальше. – Обиженно пробубнил я. – Ты же понимаешь: я должен буду выйти к публике, это моя прямая обязанность – выглядеть хорошо.
- Ты выглядишь хорошо в любой одежде, Курт. Блистательно, если быть абсолютно точной. Какие у тебя проблемы с этим? Просто возьми уже, в конце концов, какие-нибудь вещи, которые сочетаются, надень их на себя и отправляйся к нему. Мне почему-то кажется, что он будет рад увидеть тебя в чём угодно, лишь бы увидеть.
- Ты не знаешь этого наверняка. – Я закусил губу. Хотелось бы верить, но это звучало слишком хорошо. – Может статься, он сегодня и затеял это всё, чтобы снова взглянуть на меня и повторно оценить – по-новому, без этого вчерашнего безумия. Сегодня всё может оказаться иначе. На первый взгляд я мог зацепить его, да, но мне хотелось бы удержать его и на второй!
- Сколько пустых сложностей, – себе под нос проворчала Юник, и я не услышал бы этого, если бы девушка ни приблизилась к ширме, оставив спящую Шугар на диване. Уже в полный голос обращаясь ко мне, она уточнила:
- Сейчас ты одет?
Я машинально бросил беглый взгляд вниз, оглядывая белую рубашку с укороченными рукавами, приятно-серую жилетку, под которую ускользал однотонно-тёмный галстук, почти чёрные узкие брюки со строгим поясом, одну прошитую серебристой нитью перчатку на моей левой руке.
- Да. Да, можно так сказать, просто я не уверен, что…
- Тогда выйди и покажись мне. – Не слушая мой лепет, скомандовала Юник требовательно. – Давай, мальчик.
Я робко вышагнул из-за ширмы. Девушка осмотрела меня с головы до ног, прищурившись, словно я был любопытнейшим музейным экспонатом. И молчала. Я подумал, что если она, после всех своих предыдущих заверений, сейчас отправит меня переодеваться, я просто устрою небольшую, но весьма впечатляющую сцену.
Впрочем, Юник лишила меня любой необходимости делать это, наконец, сказав:
- И-де-аль-но. Ты можешь идти, Курт, вперёд, хватит оттягивать! Дуй в свой клуб. И спой так хорошо, чтобы у твоего Себастьяна крышу сорвало, понял? – я кивнул, и девушка продолжила менее напряжённо. – У тебя действительно ангельский голос, милый, не позволяй ему забыть об этом.
Двадцатью минутами позже, немного нервничающий Рори встречал меня у служебного входа в “Irish cream”, и с моим появлением эта дёрганность покинула его в момент. Неужели он боялся, что я всё-таки проигнорирую его просьбу, несмотря на то, что ранее дал своё согласие на соучастие в нынешнем концерте?
Я не успел нормально поздороваться, как начальник уже затянул меня внутрь, и продолжал волочь за собой, пока я на ходу расстёгивал и стягивал с себя пальто. Затем меня ненавязчиво втолкнули в «гримёрную» со словами:
- Быстрее, пожалуйста, Курт.
И всё это заставило меня задуматься, СКОЛЬКО же, на самом деле, Себастьян заплатил за мой приход?
«Не думай о купле. – Приказал я себе, потому что та шутка Юник снова всплыла в моём мозгу совершенно некстати, вызывая неприятное недо-ощущение где-то в животе. Отдалённо напоминающее тошноту. – Тебя не купили. Никто не может тебя купить. Более того, никто не собирается тебя покупать. Воспринимай сегодняшнее выступление, хотя бы, как оказание обычных услуг во внеурочное время за дополнительную плату… Твою мать, нет, снова эти треклятые ассоциации! В общем, об этом лучше не думай тоже. Прекрати. Просто выйди и ‘спой так хорошо, чтобы у твоего Себастьяна крышу сорвало’…»
Когда я уже подходил к боковым ступеням в главном зале, Марли на эстраде вывела последнюю ноту допеваемой ею песни, а мужчина за фортепьяно в дальнем углу, Брэд, отрезал финальный аккорд. Я замер в тени, ожидая, что кто-то из коллег заметит меня и хотя бы даст понять, во что я должен включаться теперь. Но никто не обратил внимания на мой приход.
- Ещё раз поаплодируем таланту Марли Роуз, великолепно исполнившей песню Пола Анки “You are my destiny”, а также храбрости мисс Эрин О’Шонесси, просившей посвятить эту фундаментальную композицию её возлюбленному мистеру, э-э-э, Фрэнку Стоуну. – Отлично поставленный дикторский голос Китти, несколько усиленный автоматикой, огласил зал, который ответил запрошенными аплодисментами. – Мистер Стоун, после такого Вы просто обязаны жениться на мисс О’Шонесси, Вы же это понимаете? – добавила девушка якобы пониженным тоном, и публика добродушно рассмеялась шутке.
Выглянув, я увидел Китти Уайльд, с самым непосредственным видом сидящую прямо на одном из ближайших к эстраде столиков, что пустовал; в руке девушки был микрофон. На её коленях покоилась стопка листков, самый верхний из которых (на информацию откуда ссылалась во время повторения условий предыдущего номера) она тут же ловко отложила в сторону.
А, ну да, обычное воскресенье. Сегодня посетители могли делать заказы на песни, воспроизведение которых входило в репертуар наших музыкантов.
Заказы!
Вот-вот, - сказал я себе почти облегчённо. Ничего такого, видите, мы и прежде принимали заказы. «Правда, - тут же оспорил меня другой мой внутренний голос (и мне искренне захотелось натуральным образом придушить сучонка), обычно наши клиенты ни цента за это не доплачивают». Но я должен был избавиться от мыслей о цене: та странная, малоприятная слабость возвращалась вместе с ними, а мне никак нельзя было теряться.
- Хорошо, – голос Китти, объявляющий следующую песню, спас меня от углубления в этот несвоевременный самоанализ. – А теперь мистер Роб Дэнч, восьмой столик, просит исполнить “Crazy for this girl” от “Evan & Jaron”, для, э-э-э, «красивой девушки с каштановыми волосами, которая сидит сейчас за стойкой у бара». Какой смелый ход, мистер Дэнч! Поприветствуем аплодисментами!
Все снова дружно захлопали, а барабанщик Люк начал отбивать первый такт, чтобы остальные подключились. Брэд отменно отработал интро песни в компании с рыженьким новичком, который не вполне умело, но многообещающе управлялся с гитарой, и, когда пришло время присоединяться солистке, я вступил в луч света, приобнимая нимало не удивившуюся моему внезапному появлению Марли, которая особенно приветливо разулыбалась, когда мы запели вместе.
И нельзя сказать, чтобы я был рассеян во время первых строчек. Да, конечно, я больше был занят тем, что сканировал зал на предмет наличия среди посетителей определённого лица, чем выражением чувств, передаваемых песней, но я был достаточно профессионален, чтобы моя эмоциональная заинтересованность в чём-то, помимо выступления, могла повлиять на его качество.
Я обнаружил Себастьяна почти моментально. На этот раз он был один, но занял тот же самый столик, что и вчера, откуда взирал на меня с какой-то странной – быстро вспыхнувшей и совершенно бесконтрольной – ненасытностью во взгляде.
Уже во время исполнения первого припева, под этим его взглядом, я подумал, что, возможно, это мою крышу снесёт сегодня. Потому что это было… так живо. Так ярко. Так…поглащающе, что ли.
Я старался не демонстрировать слишком уж откровенно, как я был рад видеть его снова.
Себастьян и так казался тем типом мужчин, которые от заниженной самооценки не страдают. Исходя из этого, подкармливать его эго за свой счёт было явно не лучшей политикой. Поэтому я позволил себе лишь чуть кивнуть персонально ему, в знак то ли элементарного приветствия, то ли особого расположения, но далее старался не смотреть на него, по крайней мере, слишком уж часто и долго. Жадные глаза Себастьяна затягивали меня назад во вчерашние игры, но я обещал себе выстоять нынче. Наивный Курт.
Завершив песню, мы с Марли раскланялись, улыбаясь радостно аплодирующей нам толпе, а затем коротко обнялись, смеясь вместе.
- Здорово, что ты пришёл, – шепнула мне девушка, пока её невеста неподалёку снова принялась вещать:
- И это была песня “Evan & Jaron” под названием “Crazy for this girl”, и, видит бог, мне отчего-то упорно кажется, что в этом что-то прослеживается, не так ли, мистер Дэнч? Какой-то намёк, правда? – убедительно хмурясь, якобы задумалась Китти. Её слушатели прыснули, а паренёк за восьмым столиком густо покраснел. – А что же мисс Каштановые волосы? Да-да, мисс, я о Вас говорю. – Ведущая указала микрофоном в сторону бара, и стрела света софита метнулась в том направлении, делая акцент внимания на захваченной врасплох молодой девушке, немного полноватой, но миловидной, которая в течение песни накручивала на палец одну из своих тёмных прядей в явном раздумье.
На провокационный вопрос Китти означенная девушка только согнула руки в локтях, выставив вперёд открытые ладони, словно отгораживаясь от чего-то, и отрицательно потрясла головой. Отправитель «музыкальной открытки» заметно приуныл.
- Гм, и такое иногда случается. – Китти показательно опустила уголки губ, будто бы признавая всю тщету суетного мира. – Что ж, мистер Дэнч, вы хотя бы попытались. – И это прозвучало из уст девушки эквивалентно фразе «Вы жалкое насекомое, Дэнч, нельзя было и надеяться».
После мы исполнили любимую неким мистером Торресом, у которого сегодня был пятьдесят пятый юбилей, песню из творчества Элвиса и одну очень подвижную композицию Келли Кларксон для некой мисс Дарби Стивенс от компании её друзей, чтобы она, цитирую: «не грустила из-за этого козла».
Ещё несколько песен спустя настал черёд “Untouched” от “The Veronicas” – её Марли отработала практически самостоятельно. Я взялся только оттенять её бэквокалом при необходимости, и (ладно, каюсь) мне просто хотелось послушать её замечательный голос и потанцевать под удачный ритм, чем я, собственно, и развлекался добрых четыре минуты, пока длился трек. Марли задорно присоединялась ко мне время от времени, стараясь создать из нашей танцевальной пары видимость продуманной синхронности.
Мне было настолько весело, что я практически полностью абстрагировался от ощущения постоянного наблюдения, которого вёл Себастьян, столь неусыпного и увлечённого, что было удивительно даже, когда он успевал моргать?
Тем не менее, песня подошла к концу, и мы с Марли перевели дыхание. Китти хлопала больше всех, выкрикивая нам комплементы без микрофона (потому что это предназначалось только для наших ушей, тогда как остальная толпа больше ждала незамысловато-насмешливых комментариев, отпускаемых ведущей в промежутках между номерами). Саншайн со своего рабочего места размахивала флажком Соединённых Штатов, оставшимся ещё со времён празднования Дня независимости в прошлом году. Этот жест, вероятно, должен был тоже значить поощрение. На реакцию Себастьяна я намеренно не смотрел, потому что, только остановившись, я стал вдумываться, а не вёл ли я себя в этот раз так же неуместно, как во время вчерашнего выступления, только с перегибом в другую сторону?
Во всяком случае, я уповал на то, что это было не так. И пока я не видел настоящего положения вещей, я мог продолжать верить в хороший расклад.
- И мы говорим «спасибо» нашим бесподобным певцам – Марли Роуз и Курту Хаммелу, прежде чем они оставят нас ненадолго! – объявила Китти. – Ребята, вы были на высоте, спасибо-спасибо! Мы ждём вас через двадцать минут! Эй, народ, давайте-ка покажем ребятам, как сильно мы их ждём? – подначила она зал, и тот послушно зашумел аплодисментами и улюлюканьем.
Мы снова раскланялись и покинули сцену.
- Что на тебя нашло сегодня, Курт? – улыбаясь, поинтересовалась Марли, когда мы закрыли за собой дверь подсобки. Девушка тут же чуть устало опустилась на стул и поглядела на меня снизу вверх. – Я не видела за тобой столько энтузиазма с тех пор, как…в общем, давно.
Ох, я знал, что это была за недомолвка. «С тех пор, как тебя отшили в калифорнийском филиале “Thibodaux Records”». Отшили снова, как делали другие звукозаписывающие компании до этого. Потому что я являлся, как они называли, «неформатом». Что не значило, впрочем, что я собирался сдаваться.
Марли выглядела такой виноватой из-за того, что едва не ляпнула неприятную для меня вещь, - за ней нельзя было даже заподозрить намеренности. Чтобы не расстраивать приятельницу ещё больше, я сделал вид, что не заметил произошедшего конфуза, и легонько пожал плечами:
- Не знаю. Вечер сегодня хороший, вот и всё. Мотив был зажигательный. Мне и захотелось…зажечь. Кстати, – я постарался придать голосу как можно больше незаинтересованности, когда уточнил, – это не выглядело как-то плохо со стороны?
- «Как-то плохо»? О чём ты, Курт? Это выглядело здорово. По-настоящему весело. – Марли коротко коснулась моей руки чуть выше запястья, стараясь поддержать.
В следующий момент в «гримёрную» вломилась без стука Китти, вручившая нам обоим по стакану тёплой воды, и, быстро чмокнув Марли в губы, набросилась на меня с вопросами:
- Это правда? То, что мне сказал Джесси, что ему сказала Саншайн, что ей сказал Рори, будто бы он тебя вызвонил персонально ради Маркиза? – Я быстро глотнул воды, чтобы не отвечать, и Китти буквально возопила, вероятно, полагая, что от повышения громкости её голоса до меня быстрее дойдёт смысл её слов: – Потому что Маркиз ПРЯМО ТАМ, в зале, сидит, думаю, с самого открытия сегодня! Что ты на это скажешь?
- «Маркиз»?.. – деликатным тоном вклинилась Марли, переводя взгляд со своей невесты на меня и обратно, в поисках разъяснения.
Я был готов цедить из своего стакана вечно, и лишь уклончиво махнул рукой. Если Китти захочет, она сама может всё рассказать. Господи, послушать её, так она понимает в ситуации даже больше меня, ха!
- Маркиз – это красавчик-миллионер за четырнадцатым столиком, любовник нашего Куртси. – Не замедлила та «оправдать мои ожидания», и с самым невинным видом похлопала меня по спине, когда я закашлялся, предсказуемо захлебнувшись.
- Марли…не слушай эту…женщину, – в итоге выдавил я. Прочистив горло, я решил внести ясность ради справедливости. – Мы с Себастьяном – да, так его на самом деле зовут, и никаких прозвищ – так вот, мы с Себастьяном не любовники!
- Дело времени, Хаммел, только дело времени. – С умным видом отозвалась прагматичная Китти, пока аккуратные брови Марли приподнимались всё выше по мере нашей беседы, грозясь вот-вот дотянуться до линии каймы светлого берета на голове девушки.
Мне пришлось бы вступить в спор, который продлился бы оставшееся время перерыва, если бы ни вибрация моего мобильного телефона, схватившись за который, как за отменный предлог, я отмахнулся от назойливой блондинки. Она ещё пыталась в своей беззастенчивой манере напомнить мне, чтобы я только сохранял целибат до 4 марта, но я уже торопливо выскочил вон из «гримёрной».
Отойдя в коридор у чёрного выхода, я прижался спиной к стене, стараясь выбросить из головы многообещающие слова Китти.
Дело времени.
«Дело времени, да? Хм, было бы неплохо».
Встряхнувшись, я вспомнил про телефон, зажатый в пальцах, и про сигнал о поступившем сообщении.
23:18. Входящее от: Юник
Если что, мы с Шугар уже передислоцировались ко мне. Её даже не вырвало в такси по пути, за что я воздаю хвалу всем богам: не хотелось бы доплачивать за чистку салона
23:21. Исходящее
Вы уже уехали? Вы могли бы остаться у меня на всю ночь, как и собирались. Прости, что бросил вас одних
Набирая ответное послание, я действительно ощутил лёгкую вину. Мне стоило хотя бы оговорить всё с подругой, прежде чем так поспешно бросать её там вместе с бессознательной Шугар. Возможно, она подумала, что в связи с моим отсутствием, и их присутствие в моём доме тоже не поощрялось.
Хотя такая логика была необычной. Ведь не то, чтобы это был первый прецедент, когда девочки оставались у меня, пока меня самого не было – как, например, во время моего отъезда в Лайму в конце прошлого лета.
Да и, в этот раз, я ведь планировал вернуться в течение нескольких часов, и Юник это было прекрасно известно. Такая внезапная переменчивость выглядела необоснованной.
Когда мой телефон пиликнул вновь, я рассчитывал, что девушка мне объяснит эту странность.
23:23. Входящее от: Юник
Не извиняйся, дело не в этом! Ты молодец, что поехал! И, кроме того, ты ведь понял, о чём я вела речь?
Практически через полминуты следом за предыдущим сообщением пришло вдогонку следующее.
23:24. Входящее от: Юник
Мы уехали. Твоя квартира – подчёркиваю – пустая
И ещё одно.
23:24. Входящее от: Юник
Смекаешь?
Всякое чувство вины испарилось, как дым.
23:24. Исходящее:
??
23:25. Входящее от: Юник
Окей, я сделаю вид, что ты меня прослушал, и повторюсь снова, так, ненароком, к слову
23:25. Входящее от: Юник
Твоя квартира полностью свободна. Вся в твоём распоряжении.
23:25. Исходящее:
ЮНИК! Ты всерьёз думаешь, что я сделаю это?
23:26. Исходящее:
На что бы ты там ни намекала >
23:26. Входящее от: Юник
Да брось! А вдруг?
23:27. Исходящее:
Я его вижу ВТОРОЙ РАЗ В ЖИЗНИ. Мы даже ещё НЕ РАЗГОВАРИВАЛИ!
23:28. Входящее от: Юник
Не нахожу тут ничего непоправимого, детка (и ХВАТИТ повышать на меня буквы!)
23:29. Входящее от: Юник
=)
23:29. Входящее от: Юник
Ты слишком нервный )))
23:29. Входящее от: Юник
Тебе точно нужно, чтобы он пришёл к тебе и помог снять это напряжение )))))
23:30. Исходящее:
Ты сейчас хуже Китти, знаешь?? Это возмутительно
23:31. Исходящее:
Я не буду обсуждать с тобой планы на свою сексуальную жизнь. И вообще, мне пора, мне сейчас на сцену возвращаться. Иди уже спать, пьяная извращенка
23:33. Входящее от: Юник
Бу, ну и ладно, зануда =Р
23:33. Входящее от: Юник
Ты ещё скажешь мне спасибо за мою предусмотрительность. Завтра утром, хотя бы ^_-
23:34. Входящее от: Юник
Ты что, уже ушёл?
23:35. Входящее от: Юник
Окей тогда, Курт, удачного выступления! Покори ЕГО!!!!
Я закатил глаза, пряча тонкий прямоугольник телефона в передний карман жилета.
Я не покривил душой, сказав Юник, что она ведёт себя хуже Китти. Та, по крайней мере, настаивала на том, что мне следует воздержаться ещё с недельку, прежде чем пускать Себастьяна в свою постель (не важно, какие мотивы ею руководили, кто их там разберёт?). Юник-то пошла ещё дальше во всём этом.
И так благоразумно предоставила мне мою жилплощадь снова в свободное пользование.
Ай, чёртовы соблазны!
Слишком сильные. Слишком влекущие. Такие заманчивые, когда формируются вокруг вас на протяжении долгого времени, заставляя нагулять аппетит, а потом – вдруг – концентрируются в одной личности, и вы просто…не можете устоять.
Мне, наверное, стоило быть, как говорится, сильнее, или даже принципиальнее. Стоило. Но я не был, оттого уже через четыре с половиной часа после моего повторного выхода на эстраду мы с Себастьяном, противореча моим первоначальным намерениям, были вдвоём. В моей крохотной квартирке. И, едва за нами закрылась входная дверь, как он уже увлечённо снимал с меня доставившую столько хлопот при выборе прежде одежду.
Размышляя о том, каким образом я мог оказаться именно той ночью и именно в таком положении – зацелованном, растерянном, восхитительном, – я сам бы хотел обвинить во всём своих подруг, помешанных на моём личном благополучии. Ведь они – каждая – столько раз за последние сутки твердили мне, что Себастьян – не такой, как остальные, а подходящий для меня! И я СЛЫШАЛ их, каждое произнесённое ими слово о нём; даже когда пытался делать вид, что не согласен с их мнением, я всё равно не мог их не слышать.
А ещё, наверное, мне стоит попенять на ту песню.
За ней «заслуга» тоже была немалая.
Её изумительный (и крайне противоречивый) эффект настиг меня внезапно. Мы вдвоём с Марли отпели уже почти все заказанные на сегодня песни, когда в руках Китти возник последний листок. Должно быть, если бы мне удалось взглянуть на него поближе, я смог бы узнать в почерке заказчика личность человека, оставившего мне чудесные цветы прошлым вечером.
Китти пробежалась глазами по тексту, слегка сведя светлые брови, а затем, извинившись перед залом за заминку, спрыгнула со стола и подбежала к краю сцены. Я приблизился к ней, так же как и рыжеволосый гитарист. Девушка с явным сомнением назвала спрошенную песню, и да, мы никогда не исполняли её раньше. Как-то не приходилось.
Музыкант отошёл обсудить вариант с Брэдом и остальными, а я, отсутствующе глядя в лицо всё ещё ждущей окончательного вердикта Китти, пытался воспроизвести у себя в уме мелодию и слова.
В итоге я подозвал Марли и негромко напел ей несколько первых нот, чтобы удостовериться, что не ошибся. Девушка кивнула мне согласно:
- Точно, она! Я смогу…
- Нет, – Китти покачала головой, а затем помахала нам своим листком. – У меня тут оговорены условия. Заказчик просит Курта сделать ему одолжение и исполнить эту песню.
- Курт сможет уж наверняка, – широко улыбнулась Марли, ничуть не обидевшись. Над уголками её губ возникли милые ямочки. Засматриваясь на них, можно было понять в точности, почему даже сердце Китти растаяло в своё время.
- Мы не сможем импровизировать сходу, – заявил, снова возвращаясь к нам, новенький гитарист несколько скованным тоном, – из-за меня: мы с парнями ещё не достаточно сработались, чтобы это прокатило. Но Брэд сказал, что мельком знает эту песню, и сможет подхватить лейтмотив, когда солист войдёт в колею.
- Тогда замётано, – деловито кивнула Китти и отправилась обратно на своё место.
Марли в знак поддержки сжала мою ладонь на секунду, но я, что удивительно, не особенно-то и волновался. В происходящем было что-то правильное; неожиданное, но правильное, и это внушало мне уверенность.
Тогда я принял устойчивую позу у микрофонной стойки и стал ждать объявления. Китти заговорила, откашлявшись:
- И финальный заказ на сегодня, дамы и господа. От мистера Себастьяна Смайта для, гм, мистера Курта Хаммела. Исполняет Курт Хаммел, да. Слушаем и получаем удовольствие.
То, кому посвящалась такая песня, определённо, смутило меня, соглашусь. Но не выбило почву из-под ног. Поэтому, прикрыв глаза на какое-то мгновение, я приступил к самостоятельному выведению вступительного проигрыша этой композиции.
Мелодия, завораживающая, почти мистическая, моими стараниями воспарила свободно, потому что мой голос был той частью меня, которой единственной я и мог управлять в этой жизни – и с блеском. Я воссоздавал книжное очарование странной истории, со всеми её сомнительными аллегориями и открытыми концами, я прял полотно будущего текста, ещё не успев перейти к пропеванию слов. И лишь затем – поразительно незамысловато и глубоко – я начал:
We could bring a blanket for the grass
Cover up your eyes so you don’t see
If you let me go I’m running fast
Oh one-two-three, count one-two-three
We could watch the black birds cross the skies
We could count the leaves left on the trees
We could count the teardrops in our eyes
Oh one-two-three yeah one-two-three
В этом было что-то детское, потому что только дети способны так откровенно делиться собственной печалью, смешанной с тревожным, перехватывающим грудную клетку ликованием. И на границе всего этого было полноценное, взрослое, угнетающее в своей цельности ощущение восторга и страха перед самим собой и кем-то, единым с вами.
One-two-three yeah one-two-three
Now you know, now you know
How I feel, and I won’t back down
Правда? Ты это имел в виду, Себастьян? Обращаясь ко мне посредством этой песни, что, что, что ты в точности хотел мне сказать? Я знал это, или нет? Я не мог знать. Мог ли я?..
Так много вопросов, ответы на которые слишком противоречивы, и круг их замыкается, неизбежно замыкается.
Prick your finger on a spinning wheel
But don’t make a sound
Drop out blood and now you’re taking
For all time
With a kiss you will awaken
And you’ll be mine, you’ll be mine, you’ll be mine
Я сомкнул веки.
Вот оно показалось, не таясь, прямо передо мной, и мне не было нужды смотреть, чтобы узреть: осязаемое, необъяснимо терзающее троекратное повторение, настоящая связующая магия.
…ты это имел в виду, Себастьян?..
И на подобном заявлении, прямо выражающем претензию на завоевание невероятной величины (аккуратное, исподволь, с анестезией), которое я вынужденно делал даже не от своего лица, наконец, ко мне ломко, нерешительно присоединилась струйка фортепьянной музыки. Она казалась немного красующейся, однако, трепетной, будто клавиш едва-едва любовно касались, боясь повредить нечто хрупкое, что могло бы скрываться за ними.
I do always stay and work it out
Wondering if you still wanted me
But there are so many things to doubt
Oh one-two-three, count one-two-three
…ты это имел в виду, Себастьян?..
Think that for a moment: you are mine
I know that you saw what we could be
But then you’ll win and change you mind
Oh one-two-three yeah one-two-three
…это имел в виду, м?..
One-two-three yeah one-two-three
Now you know, now you know
How I feel, and I won’t back down
…что мне следовало бы подумать? Какая картинка должно была возникнуть в моём воображении, кого я должен был увидеть внутри?
Prick your finger on a spinning wheel
But don’t make a sound
Drop out blood and now you’re taking
For all time
With a kiss you will awaken
And you’ll be mine
А затем меня накрыло с головой, обволокло со всех сторон, погребло под собой.
You’ll be mine
You’ll be mine
You’ll be mine
You’ll be mine
You’ll be mine
You’ll be mine
Но с каждым разом, приближающим меня к завершению, я чувствовал всё меньше, и когда мой голос окончательно стих, необоснованная, таинственная угроза будто бы тоже прошла мимо, и чувство облегчения расслабило узел, стянутый в моём животе. Всё было так очаровательно, так трогательно, располагающе к доверию именно потому, что имело право оказаться прекрасной ложью.
Все молчали, даже Китти не говорила ни слова, словно проглотила язык, и я всё не смел открыть глаза. Какой-то ненормированный отрезок вечности спустя, кто-то аккуратно взял меня за руку и повёл за собой. Ощущая пальцами приятно прохладную кожу, я доподлинно знал, кто это был, и не сопротивлялся.
Рискнув на секундочку подсмотреть, я мельком увидел его уверенную спину, пока он целеустремлённо шёл чуть впереди, бережно сжимая мою руку.
Себастьян и я, мы вдвоём покинули зал под аккомпанемент всё той же тишины.
Я даже не вспомнил про своё пальто, но замёрзнуть на февральском ветру не успел: едва оказавшись на улице, я услышал, как где-то поблизости открылась дверца автомобиля, и вот уже мой спутник помогал мне забраться внутрь оптимально прогретого салона.
Только услышав (и почувствовав), как он уселся подле меня, я, в конце концов, открыл глаза и несколько раз моргнул, будто прозрел после нескольких лет полной темноты.
Судя по огромному пространству комфортабельного салона, это была машина марки Лимузин, не иначе, и, несмотря на некоторую вульгарность, внушала уважение удобством и просторностью. И мне только подумалось на миг: а планировал ли Себастьян изначально, что уже нынче я сяду в его авто?
Я чуть отодвинулся, практически полностью развернувшись к нему всем корпусом, и внимательно посмотрел на мужчину. Между нами – аллилуйя! – больше не было дистанции.
продолжение в комментариях
@музыка: the Pierces - You'll be mine
@настроение: ^_^
@темы: Проза, Glee, Klaine, Фанфикшн, Oh I'm absolutely in love, SeKurt
-
-
20.12.2012 в 13:33-
-
20.12.2012 в 13:36-
-
20.12.2012 в 13:38